Кровь повышает градус под скальпом полярного круга
Пенится сладкое сало на раскалённых крестах
Время выходит из плоти сукой с обвислой шерстью
Анонимно сдыхать на глазах ненасытного блага
Рай опровергнут вкусом парной добродетели
Рай заклеймен голографической плесенью веры
Рай оглушен дыханием соли обратных реакций
Рай расщеплен в забродившем просроченном теле
Люгер безумной мечты, волчьи слезы потерянной мести
Бегущий клубок естества, конструктор заветных желаний
В склепе Господней утробы пролежни спрятанной вечности
Фиктивно заснувшие смыслы в обнимку с навязчивой жизнью
О Лунная Мать возвратись вылети черною птицей
Сквозь щели кошачьих зрачков верной вдовой моей
О Лунная Мать дай мне войти в рану последнего цикла
Ядом бессмертия влиться в гибкие кости твои
Копотью снов обесчещенный ветер
Вырывает из рук уличенные признаки жизни,
Ласковый глянец просмотренных кадров
Россыпи светлых доверчивых пойманных взглядов
Утопая в жиру прощенных бессмертий
Утоляя поруганной клятвой мой четвертованный голос
Любовь возвращается, о радуйся чистая дева
На стекловате пресвятой мерзлоты, о радуйся семя
Мелодичные ритмы покоя испуганных сказок
В луковых рощах красноречивого горя
Лукавая верность свернувшейся крови
Терпеливая нежность полузастывшей смолы
Любовь возвращается как огонь возвращается в землю
Как загнанный белый осел возвращается в праведный хлев
Как целомудренный клык возвращается в теплое чрево
Как безутешные мхи на кривые надгробные плиты
Доступ в тело свободен
Смолы сжирают пламя
Голод сжимает веки
Тело проснется камнем
Хищным цыганом
Я отрекаюсь от примеси серого в черном
Вырванным когтем из раны
Память моя остывает
Я разлетаюсь по улицам
Стаей рентгеновских снимков
В пасти зыбучего неба
Именем первым вязну
Вьется кривая дорога
По теплым следам оленей
Желаний усталые тени
Целуют подошвы ботинок
Детям становится страшно
Следить за чужими руками
Между двумя зеркалами
Зверю становится тесно
В безвозвратном единстве зари
каменеет нетронутость зла
Шелковой нежной нитью
сквозь пальцы сочится смерть
Прах исцеляет алтарь
неистощимый котел
Царь оставляет престол
из плоти жадно терпеть
Бездной второго начала
отхаркнут дарованный свет
словно жертвенный столб
словно запутанный след
Прощенье сгрызает жизнь
как собака помойную кость
мешая тающий стыд
с голодной густой слюной
Противоядием к тайне
сходит последний пот
оклик подземных вод
в необратимый покой
В постной пище любви
в немощи прелых сердец
славься отрёкшийся бог
мною рожденный отец
Белый пепел стыда неделимого царства
Развеянный прах всекормящего сердца
Обрубленный корень проглочен бессмертной землею
Обугленный жезл брошен в бездонную милость
И проступает мёд сокрытого закона
На расцветающих костях танцующих теней
И мускул плода завоеванного чрева
Очищен дёгтем преданности жертвы
Единородный сын на огненном седле
Кипящий свет сквозь зубы жадного ответа
Лоснящиеся стаи сытых мух
Над черным пастбищем глумливого спасенья
Семь сорванных печатей с края блюдца
Семь пройденных кругов по краю солнца
Передовые линии затянуты узлами
Четыре четверти проиграны на задних партах
В отражениях запутанная месть
сладкий опыт взятый напрокат
черной жажды беспризорная болезнь
вечной юности разорванный контракт
хищной близости несъеденный кусок
в пересохшем горле пустоты
послесловие обманутой игры
на нули упавшие кресты
Mой заслуженный и долгожданный бог
узнанный в дыму горящих книг
обжигает кровь блуждающим письмом
поцелуем сдавливая крик
память вымывая из имен
очищая прошлое от тел
на исходе отсыревших правд
ослепляя найденный предел
Человечий дух теряет след
жмется к стенам брошенным щенком
невиновность слизанная с рук
расплывается по зеркалу плевком
неисполненных желаний приговор
встречной тенью режет пополам
в паутине ложных адресов
волком воет пойманный капкан
Комнатный свет превращается в каменный уголь
Звездная пыль разъедает наметанный глаз
Мир безопасен, мир безотказен
В незапятнанных смыслах проглоченных шифров
А в стерильном тазу беспощадного неба
Лишь бычье сердце, да птичья совесть
А на грязном снегу беспробудного рая
Лишь чернильные пятна, да липкое семя
Циркулярные пилы крутят в свои сорок пять оборотов
Черно-белый апрель на широком экране
С плеч обреченных столиц падают даты как камни
Из деревянных солдат души ползут как черви
А в гранатовом соке заклятой победы
Лишь гранитная святость, да високосная вечность
А в пристальных снах, словно в братских могилах
Лишь счастливые куклы, да демиурги
Ты будешь хранить холода в рукавах гутаперчивых снов
Зная что опытный врач никогда не сделает больно
Ты будешь смотреть и молчать пока не сотрутся клыки
Изгнанный изнутри слушать подземные воды
А утром найдешь себя снова на высохшем дне
Лопнешь по швам в напряжении немоты
И неуклюжий твой пульс нащупает чья-то рука
В три ручья с потолка потекут подземные воды
Блокадная сытость насущного хлеба
Любовь прорастает на пашне узорами порчи
Удар попадает в цель поймавшую чьи-то зрачки
Зрачки набухают плодами свято удобренной почвы
Тень пожирает свое уцененное тело
В заповедной глуши тыловой благодати
Энцефалитные боги вселяют под кожу нетленность
Нам лунные камни становятся ближе чем братья
Жидкие сплавы разгаданной тайны
Вытекают из тесного чрева глазницы
Оставляя вместо себя на стеклянном столе
Пять кубов пустоты в одноразовом шприце
Регулярный паек хирургической ласки
С червоточиной шестидестиваттного рая
Солнечный город скрыт нашим мясом
Мы выбираем, нас выбирают
Трудно дышать черной масти в кропленной колоде
Зеркало вдребезги - нам было тесно вдвоем
Скалят гнилые клыки мне ночами штрих-коды
Надежные руки всех нас повяжут узлом
Холод заставит не поверить в тепло
Даже в то которое навсегда
Холод заставит не просыпаться и не стареть
Никогда
Никогда не стареть
Суки не смотрят в глаза когда чувствуют мертвых
Тех кто уже перестал с размаху отбрасывать тень
В пятой колонне окажешься сбитым со счету
Так вытряхни из-за пазухи теплую поебень
Холод заставит не поверить в тепло
Даже в то которое навсегда
Холод заставит не просыпаться и не стареть
Никогда
Никогда не стареть
Полно неволить красавиц
Полно ломать человечка
Дайте мне капельку масла
Платицу гибкого тельца
Переросли в ромашки
Потные пальцы ученых
Перестучали в копытца
Белые зубы мальчишек
Солнца созрели как фрукты
Пляшут слова под слюною
Ждущее небо хохочет
Топчет упругий затылок
На перекрестке безмолвий
иней сжигает следы
сладость покинутой тьмы
душной кожей сползает с лиц
Баланс ускользает с частот
сквозь рванные дыры снов
белой соленой каплей
падая в теплый конверт
Дочь вечного возвращения
в глубинах гноящихся тайн
уголь спасенный в деревьях
глина в зыбучих песках
Открой свою плоть словно пасть
с застрявшей в зубах душой
где сжато пружиной дно
где плывет по костям туман
Лепестками цветущего мяса
осыпая родное ничто
окропляя скорбную жажду
уксусом прерванных игр
пряча когти оживших потерь
в бисквите украденных сил
в жадном взгляде неначатых детств
на пороге ждущего дня
Пятна счастья на гипсовых масках
разделенная тяжеcть дыханья
ветер падает мертвым змеем
прах зимы возвращается в пламя
Что за праздник сжимает горло
давясь языками и солнцем
целоваться с каменной болью
хрипя грызть засохшее вымя
В прощении радость зверя
на зубах разложение соли
очистит безумием кости
мой танец над собственной кровью
Силы выходят из круга
срывая защитные пленки
кидая под ноги угли
лунным мёдом впиваясь в десна
Голодной невинности утро
в брызгах кипящего масла
мой тайный хозяин внутри
рассыпается смехом и ртутью
Отдышка тесных присутствий
капли чистой росы на струпьях
толпой вылезает из кожи
моя скверна над собственным трупом
Мы чьи-то сны
Укрытые клочьями кожи
Рисунки на стенах
Придуманные со страху
Брызги слюны на лицах
Следы насекомых на стеклах
Гранитная пыль чьих-то знаний
Чьих-то смешных декораций
Мы струпья на чьем-то небе
Ласкаем друг друга с изнанки
Мы водяные знаки
На мартовской верности сучек
Оси симметрии бритвой
По гармоничной структуре
Священной любви проводим
Мы не уходим
Лишь возвращаемся снова
Хрустальные боги в каменных нимбах
Мы возвращаемся снова
